«Доктора говорят, что я очень болен,
Ведь я страдаю от крутости.
Мои ниггеры в Париже,
И им срывает катушку!»
Так можно перевести пассаж из рэп-хита Канье Уэста и Джей-Зи. Отсюда фраза «To My Niggas in Paris» – шуточная подпись открытки, которую дизайнер Ульяна Сергеенко отправила друзьям. Подруга Ульяны, известный фэшн-журналист Мирослава Дума перед сном опубликовала фото открытки в инстаграме и через несколько часов проснулась в центре международного скандала. Наоми Кэмпбелл обвинила обеих девушек в расизме, про инцидент написали крупные СМИ, и обеим россиянкам пришлось публично извиняться, причём Думу уволили из совета директоров собственной компании.
Сравним реакцию на произошедшее в российских и зарубежных медиа. В западных СМИ и блогах – полный консенсус: нельзя употреблять «N-word» (такой эвфемизм обычно используется в английском) и точка, это табу. Особенно если ты не афроамериканец. Даже в исполнении Канье Уэста на радио и в стриминговых музыкальных сервисах это слово цензурируют наряду с матерными.
В России распространена противоположная реакция: Запад погряз в политкорректности, девушки не сделали ничего плохого. Почему такие утверждения некорректны? Потому что высказывающие их люди находятся вне американского (а значит, и общемирового) общественного дискурса и не осознают масштаб нанесённой обиды.
Таким людям проще понять, что не так с подписью на открытке, через аналогию. Представьте на месте шутки про негров какое-нибудь неоднозначное высказывание про Великую Отечественную.
Помните, как суд заставил Артемия Лебедева удалить из блога публикации, критикующие всеобщее преклонение россиян перед праздником 9 мая, и заплатить штраф в миллион рублей? А ведь, казалось бы, ничего такого блогер не написал – просто усомнился в необходимости некоторых атрибутов Дня Победы и выдвинул тезис о его чрезмерной церемониальности.
Или можно вспомнить, как телеканал «Дождь» провёл среди зрителей опрос: стоило ли сдать Ленинград гитлеровцам, чтобы избежать голода и потерь среди населения? Сразу появились массовые призывы закрыть канал, им заинтересовалась прокуратура и, хотя уголовное дело не было возбуждено, крупные телеоператоры отказались от сотрудничества с «Дождём», и ему пришлось урезать бюджеты и перебраться в интернет.
За рубежом удивились бы: что за гипертрофированная реакция? Лебедев всего лишь высказал своё частное мнение, а «Дождь» провёл невинный опрос, чтобы узнать позицию зрителей. Но тема слишком болезненная для России, где у многих с войной связаны семейные трагедии и где «культ победы» вбивают в сознание людей со школы. Поэтому и реакция такая (хотя и нерациональная).
Для американцев такая же тема – рабство и расовая дискриминация. Для них этот вопрос даже более болезненный, чем ВОВ для русских, потому что эта проблема сохраняется в США до сих пор. Хотя рабство отменили 150 лет назад, расовая сегрегация просуществовала ещё более века. До 1965 года темнокожие не могли голосовать, до 1967 года в США были запрещены межрасовые браки, а бытовая дискриминация продолжается до сих пор. По данным Национального общественного радио США, 51% афроамериканцев сталкивались с оскорблениями на расовой почве. Афроамерианцы до сих пор в среднем живут в намного менее благополучных условиях, чем другие этнические группы. Проблема постоянно даёт о себе знать: вспомним фергюсоновские протесты, движение «Black Lives Matter» и скандалы из-за расизма на «Оскаре».
Можно приводить ещё много статистики, подтверждающей, что эта рана на американском обществе не зажила и заживёт ещё не скоро. Увы, даже избрания Обамы президентом для этого было недостаточно, хоть это и был важный шаг. Так что слово «ниггер» или толстовка с надписью «самая крутая обезьяна в джунглях» – совсем не невинные шутки, и общество всегда резко негативно реагирует на такие медиаповоды.
Именно поэтому удивляют высказывания, одобряющие поведение Ульяны Сергеенко и Мирославы Думы. Я выступаю за абсолютную свободу слова и за то, что шутить с друзьями можно над чем угодно, но если речь о такой чувствительной теме, глупо это делать публично. В отличие от России, в США нет уголовной статьи за оскорбление чьих-либо чувств: наоборот, первая поправка к американской конституции гарантирует полную свободу слова. Поэтому юридически там можно отрицать Холокост или даже открыто говорить, что тебе нравится группа Nickelback. Зато в отсутствие законодательных запретов отлично работает институт репутации и общественного порицания – атрибуты гражданского общества, о необходимости развития которого так часто говорят в России. Вас не посадят, но бойкот объявить вполне могут.
* * *
На дворе 2018 год, и любой ваш твит, комментарий в соцсети или неосторожное высказывание в интервью могут испортить вашу репутацию или сломать карьеру. Поэтому у каждого есть два варианта: либо быть панком-трикстером, которому такие случаи нипочём (самый очевидный пример из мира искусства – Слава «Гнойный» КПСС, из бизнеса – Тиньков, из политики – Жириновский), либо выбрать конформизм и играть по правилам, не заходя в «зону риска».
Делая выбор в пользу конформизма, учтите: интернет помнит всё. Любая ваша публикация может всплыть годами позже в самый неподходящий момент. Например, в разгар скандала журналисты вспомнили о том, что в 2012 году Мирослава Дума, отвечая на вопросы во время лекции, негативно отозвалась о трансгендерах. Пришлось извиняться во второй раз.
Подумайте: за что вас могут подвергнуть остракизму в 2030 году? Не писали ли вы негативные комментарии к видео про роботов Boston Dynamics? Самое время отмотать назад и почистить свои страницы в соцсетях. Если что, я предупреждал.
Мастридер
